плавно, почти бесшумно, фрейлина приблизилась к шкафу. Почти коснувшись рукой его дверцы, Мадлен замерла. Неуловимый страх, преследовавший её с того самого момента, как девушка переступила порог поместья, вдруг ожил. Сердце забилось сильнее, по спине пробежал холодок. Борясь с паникой и диким животным ужасом, проникающими в душу, Мадлен дотронулась до ручки шкафа, потянула её на себя и распахнула одним быстрым рывком. В эту минуту из недр старого шкафа на фрейлину двинулся белый призрак.

– Ах! – едва не задохнувшись от ужаса, Мадлен дёрнулась, отступив назад.

Девушке потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять – перед ней не призрак, а забытое кем-то старое подвенечное платье.

Выдохнув, девушка протянула руку и коснулась светлой ткани, щедро усыпанной жемчугом. «Красивое платье. Но видно, что оно провисело здесь много лет, – подумала Мадлен. – Интересно, кому оно принадлежало?»

Закончив разглядывать платье, девушка закрыла дверцу шкафа и в следующий миг подпрыгнула на месте. Из её груди вырвался непроизвольный крик. За дверцей шкафа, притаившись, всё это время стояла тёмная женская фигура, облачённая в чёрное платье. Лица Мадлен не видела, его закрывала плотная чёрная вуаль.

Фигура двинулась вперёд. Фрейлина начала пятиться. Она отступала до тех пор, пока её спина не врезалась в стол, стоявший в центре комнаты. Тогда тёмная фигура нагнала её. Мадлен онемела. Её руки и ноги похолодели от ужаса, глаза расширились. Тёмная фигура приподняла руки. Одним плавным движением коснулась вуали и отбросила её назад.

Мадлен вздрогнула. Перед ней стояла совсем юная девушка, не старше её самой. Некогда красивое лицо было сильно изуродовано старыми ожогами. Кожа побурела, сморщилась, образовав заметные рубцы. Мадлен тяжело дышала, не в силах вымолвить ни слова. Но вдруг её взгляд скользнул на шею девушки. Фрейлина увидела, как на её груди медленно покачивался знакомый амулет. «Точно как тот, что некромант сделал для Нострадамуса!» – встрепенулась Мадлен.

Страх понемногу уступил место любопытству. Набравшись смелости, она спросила:

– Откуда у вас этот амулет?

Незнакомку удивил вопрос девушки. Подумав и покачав головой, она ответила:

– Прощальный подарок.

– Чей?

– Юноши, что говорил с мёртвыми…

«Говорил с мёртвыми? Она имеет в виду некроманта?» – предположила Мадлен. Но уточнить этого не успела. Дверь в комнату распахнулась, и в неё влетел Этьен. Его волосы были взлохмачены, брови хмуро сдвинуты к переносице. Взглянув на Мадлен, он сурово спросил:

– Что Вы здесь забыли?! Я же просил не заглядывать за ту дверь!

Мадлен почувствовала неловкость. Чувство вины неприятно кольнуло душу. «Опять я без спроса пробралась в чужой дом и, кажется, раскрыла тайну, которую Этьен хотел сохранить», – подумала она. Но вместо извинений почему-то выпалила:

– Вы говорили, что живёте один.

Этьен тяжело вздохнул, его лицо сделалось мягче, но печальнее.

– Я не хотел, чтобы кто-то потревожил Патрисию. Она не любит внимание. После того, что ей пришлось пережить, она предпочитает уединение.

Теперь уже Мадлен не могла удержаться от извинений:

– Простите меня, я не хотела нарушить Ваш покой. Просто тот голос за дверью, он словно звал меня…

– Я понимаю, – ответил Этьен. – И вы простите мне мою грубость, Мадлен. Я не желал обидеть вас. Рано или поздно вы всё равно бы узнали о Пати, так что было глупо скрывать её от вас.

Пока Этьен и Мадлен приносили друг другу извинения, взгляд Патрисии изменился. Отойдя в угол, она уставилась в стену и зашептала:

– Мёртвые снова идут сюда. Они зовут, хотят забрать меня.

– Мёртвые? – удивилась и одновременно испугалась Мадлен.

– Не обращайте внимания, – с грустью ответил Этьен. – Бедняжка Патрисия пережила страшное горе, оно несколько повредило её разум. Ей кажется, что она говорит с мёртвыми.

Медленно подойдя к Патрисии, Этьен взял её за плечи:

– Тебе лучше прилечь. Закрой глаза, отдохни.

– Тогда я буду слышать их голоса, – прошептала Патрисия.

– Сон лечит всё. Уйдя в мир грёз, ты не услышишь чужих голосов.

Этьен помог девушке лечь в постель. А затем обратился к Мадлен:

– Давайте вернёмся в гостиную.

Поднявшись в главный зал поместья Сен-Беар, Мадлен наконец вздохнула полной грудью. Посматривая на Этьена, она спросила:

– Возможно, мой вопрос покажется Вам неуместным, но кем Вам приходится эта девушка?

– Пати – младшая сестра моей невесты, – с тоской произнёс Этьен. – Мы с Амелией собирались пожениться. Но однажды ночью в их поместье вспыхнул пожар. Спаслась лишь Патрисия. Чудом она добралась до моего поместья. Я сумел выходить её. И с тех пор она осталась здесь.

– Какая печальная история, – заметила Мадлен. – Как давно это случилось?

Этьен задумался. Он словно пытался собрать воедино свои воспоминания, но это не удавалось ему.

– Вероятно, давно, – ответил он.

– А Вы что-нибудь знаете об амулете, что носит Патрисия?

– Амулете? – удивился Этьен. – Никогда не обращал на него внимания.

– Кстати, я пришла к вам не просто так, – вдруг вспомнила Мадлен. – Сегодня ночью в замке Блуа скончалась Екатерина Медичи. Я хотела узнать, придёте ли вы проститься с ней?

Этьен озадаченно взглянул на фрейлину.

– Кто это?

– Екатерина Медичи? Как можно не знать, кто она?

Этьен пожал плечами, не понимая удивления девушки.

– Когда-то она была королевой Франции, матерью королей из рода Валуа.

– Никогда не слышал о ней…

– Как такое возможно?

– Политика не интересует меня, – напомнил Этьен. – Так что мой ответ – нет, я не приду на похороны неизвестного мне человека.

«Ничего не понимаю. Даже крестьяне в самых отдалённых уголках Франции знают имя Екатерины Медичи. А аристократ из Блуа – нет. Удивительно!»

– В таком случае я больше не стану тяготить Вас своим присутствием, – произнесла Мадлен. – Мне нужно вернуться в королевский замок.

– Не смущайтесь, Мадлен. И, если захотите, приходите вновь, – ответил Этьен.

Попрощавшись с месье Сен-Беаром, девушка вышла из поместья. Уже выходя из ворот, она вновь увидела мадемуазель Трюдо. Хватаясь руками за деревья, она с ужасом смотрела на Мадлен.

– С Вами всё хорошо? – поинтересовалась девушка.

– Как? – спросила женщина. – Как ты вошла в эти руины? Я всё видела, видела!

«Руины? Кажется, она не в своём уме», – подумала Мадлен. И поспешила прочь.

Ясным январским днём тело Екатерины Медичи, погрузив в гроб, пронесли сквозь толпу скорбящих подданных. Не имея возможности упокоить мать в Париже, Генрих приказал подготовить для неё место в склепе при замке Блуа. В последний путь великая женщина из дома Медичи отправилась, сохранив на своём лице лёгкую улыбку человека, освободившегося от плена былых страстей. При взгляде на покойную королеву казалось, что она, наконец, обрела покой, которого не видела при жизни. Подданные провожали Екатерину в последний путь со слезами на глазах, искренне опечаленные её смертью. Они чувствовали, что вместе